Эпилог-послесловие-альтернативный финал.

Один птенчик наслаждается сиестой, другой в гнезде кукушки.

Она стояла и смотрела на него, не решаясь войти в гостиную. Он склонился над столом и пристально разглядывал что-то в своих руках, но за его спиной, она не могла видеть, что именно. Напряженная поза отражала сильное напряжение, а сосредоточенный взгляд выдавал попытку унять волнение. Лучше не мешать ему, подумала она и уже собиралась вернуться в кухню. Но он внезапно, словно почувствовав ее присутствие, обернулся.
- Тебе нужна моя помощь с обедом?
- Нет, уже все готово.
- Но если что…
- Я обязательно скажу. Кстати, ты не видел папку с последними инвестиционными сводками по Фонду? Если я не отправлю факс в течение часа, сам знаешь, кто останется недоволен.
- Я уже все отправил, не волнуйся. У Рэнфилд не будет повода на тебя сердиться.
На какое-то мгновение к ней вернулась та неловкость, которая иногда продолжала возникать между ними, несмотря на то, что за последние пять лет их отношения принимали самые разнообразные формы, иногда весьма неожиданные. Отметая это чувство, она улыбнулась ему, одновременно, наконец, увидев, что привлекло его внимание. У него в руках была газета, где на первой странице была напечатана огромная статья с фотографиями. Она знала, что за люди были на этих снимках, и о чем была сама статья. Газету утром принес почтальон, и с тех пор в их маленьком уютном убежище поселилось смятение.
- Все в порядке?
- Да.
- Тогда я пойду…
- Можешь остаться.
Он улыбнулся ей, немного натянуто, словно пытаясь скрыть грусть, которая застыла в его взгляде. Морщинки вокруг глаз от этого пролегли глубже, делая его старше, чем он был на самом деле.
- Останься, Флейм.
От него не укрылась некоторая неуверенность, с которой она шагнула к нему. Он и сам время от времени испытывал нечто похожее. Помимо воли, судьба связала его с этой женщиной, но он так и не решил, награда это или наказание.
- Жалеешь, что…
- Каждый божий день.
Флейм стояла у него за спиной и разглядывала снимок в газете. Счастливые лица людей в роскошных нарядах, принадлежащих к сливкам общества. Когда-то и она мечтала стать частью подобного мира. Хотя, нет. По сути, ей нужны были лишь деньги, способные обеспечить то, чего она была лишена с самого детства. Как иронично подумала Флейм, в итоге она вернулась к тому, с чего начинала, скромный дом и совершенно обычная жизнь.
- Твой сын похож на тебя, Роберт. Несправедливо, что в столь важный день рядом с ним был твой ничтожный братец, а не ты.
Роберт усмехнулся. В голосе Флейм прозвучало искреннее возмущение, а ведь она, как и Куинн, вовсе не была святой. Дьявол во плоти, если угодно.
- Судя по статье, мой брат воспитывал Роберта как родного сына и многое для него сделал.

Роберт нахмурился, а в его зеленый глазах, помимо грусти, появилось чувство вины. Флейм прекрасно знала причины. Утром, едва взглянув на газету, вместо того, чтобы сразу прочесть ее, он отправился на прогулку, и у нее было достаточно времени вдоль и поперек изучить статью о свадьбе Роберта Барра-младшего и Адрианы Кастилио. Где среди прочего упоминалось, что в детстве жених перенес лейкемию, и его дядя-отчим стал донором для него, фактически спас ему жизнь. Конечно, Роберт чувствует свою вину, потому что не мог быть с сыном и сам помочь ему в такой тяжелый момент. В итоге все сливки снял мерзавец Куинн.
- Не знаю, что более странно, что Куинн женился на твоей бывшей жене и воспитывал твоего сына. Или что твой сын женился на дочери… Иден.
Роберт догадывался, что Флейм не так собиралась закончить свою фразу, просто именем Иден. Но какой вариант вертелся у нее в голове? На дочери твоей бывшей любовницы? Или на дочери женщины, которую ты безумно любил в прошлом? Вариант на дочери женщины, которую ты все еще любишь, он не хотел рассматривать. Слишком далеко они с Флейм зашли в своих отношениях, и последний вариант уже не имел права на существование.
- Судьба часто преподносит неожиданные сюрпризы. Мы с тобой живое доказательство этого.
Флейм усмехнулась, согласно кивнув. Если бы в день, когда она оказалась на пороге психиатрической больницы в том захолустном городке в Небраски, едва узнавая в заросшем и истощенном, совершенно седом мужчине точную копию Куинна в лице его брата-близнеца Роберта Барра, и кто-то сказал ей, чем для них закончится эта встреча, то она рассмеялась бы этому человеку прямо в лицо. В то время у нее зрел очередной грандиозный план мести, в этот раз предателю Куинну. Раз уж план мести Келли Кепвелл, так и не ставшей вдовой миссис Хант, прискорбно сорвался, несмотря на все ее усилия.
- Можно спросить, Роберт?
- Конечно, Флейм.
- В статье написано, что свадьба твоего сына прошла на Лас-Сиренас.
- Именно там.
- Почему же ты изначально не завещал остров ему? Почему Иден?
- Ради его безопасности. Вместе с завещанием Иден должна была получить мое письмо, где я рассказывал о сыне и просил найти его, когда он вырастит. Передать ему остров.
- Судя по всему, она так и не получила твое письмо.
Роберт согласно кивнул. Не стал уточнять, что Рэнфилд, собирая вещи для переезда в Луизиану, случайно обнаружила то самое, по воле судьбы потерянное письмо, и по его просьбе недавно переслала Иден. Роберт и сам не знал, зачем попросил Рэнфилд это сделать. Просто хотел, чтобы письмо было у Иден. Роберт вновь стал разглядывать снимки в газете.
- Посмотри, как они все счастливы. Идеальная картинка.
В которой для него не было места. Как бы Роберту ни было грустно осознавать, но факт оставался фактом. Ни один из его приездов в Санта-Барбару не заканчивался ничем хорошим, а теперь уже слишком поздно, да и совершенно ни к чему снова врываться в жизнь Кепвеллов и всех людей с ними связанными. Даже если речь и шла о его собственном сыне. Роберт-младший был почти его копией, а светловолосая и светлоглазая девушка рядом с ним, в изумительном подвенечном платье, была копией своей матери. Немного воображения и он легко мог представить на их месте себя и Иден, счастливых и влюбленных. Увы, этой мечте не суждено сбыться, как и многим другим. Да он давно и не мечтал об этом. Какими бы странными не были его отношения с Флейм, в общем, сейчас он был вполне доволен собственной жизнью. Хотя тоска по прошлому постоянно давала о себе знать. А еще Роберт сильно скучал по сыну, и ему было жаль, что у него не было возможности наблюдать, как растет его ребёнок.

Флейм не стала ничего говорить, ведь слова не могли унять боль Роберта о потерянном прошлом и невозможности что-то исправить. Но люди на снимках действительно выглядели счастливыми. Куинн с женой стояли рядом с сыном Роберта, а Иден с Крузом Кастилио стояли рядом со своей дочерью. Совместная дочь Куинна и бывшей жены Роберта, красивая девочка-подросток лет тринадцати-четырнадцати, удивительно походила на обоих близнецов и на своего старшего брата. Интересно, как Роберт относится к появлению на свет этой девочки? Своей племянницы? Сама Флейм чувствовала внутри что-то неприятно грызущее. И чтобы избавиться от этого чувства, она перевела взгляд на семейство Хантов. Келли с Крейгом, вместе с мальчиком лет тринадцати и девочкой лет десяти. Дети явно были их отпрысками, и Флейм постаралась успокоить собственную совесть. Если бы тогда много лет назад ее план удался, на двух человек на этих снимках сейчас было бы меньше. А милые дети Крейга и Келли остались бы сиротами.
- Думаешь о Куинне?
- Что?.. Нет… нет. Вообще-то о Крейге.
Роберт удивленно вскинул брови.
- Я просто рада, что он выжил, несмотря на мои старания. Хотя ты вряд ли в восторге, что он в итоге женился на Келли.
Иногда он забывал, на что способна Флейм. Была способна в прошлом. Ему ли этого не знать. Похищение, клетка. Именно ее пуля окончательно перевернула все с ног на голову. Его признали мертвым и даже похоронили. Ладно, похоронили на самом деле совершенно другое тело. Роберт мог только предполагать, что, вероятно, Кейт Тиммонс страшно не хотел, чтобы его дело об убийстве из-за отсутствия трупа развалилось, что не позволило бы ему попортить кровь Кепвеллам, посадив за решетку кого-нибудь из них. Поэтому в итоге он, Роберт, оказался в больнице под чужим именем за пределами Санта-Барбары. А затем, из-за полной амнезии и частичного паралича, коротал годы в психиатрической больнице где-то в штате Небраска, пока там его не отыскала Флейм примерно пять лет назад
- Вовсе, нет.
- Серьезно? Там, в клетке, ты же с ума сходил, переживая за нее. Мне казалось, ты любил ее.
- Да, любил, но это была очень давно. Хорошо, что у Келли все сложилось с Крейгом. Они выглядят влюбленными…
Роберт указал пальцем на Келли и Крейга, но взгляд его явно был направлен не на них. Флейм была готова поспорить, что смотрел он вовсе не на своего сына или его невесту. Теперь это, конечно, не являлось для нее тайной, но когда-то она сильно удивилась поняв, что Роберт так и не смог вырвать из своего сердца Иден Кастилио.
- Пусть уж лучше рядом с Келли будет Хант, а не Куинн. Правда, Роберт?
Роберт хмыкнул, пожав плечами. На самом деле он никогда не думал, что лучше, тем более для самой Келли. Но в словах Флейм, кажется, имелся смысл. В моменты, когда он думал о Келли, в его душе разливалось тепло. Порой он испытывал сожаление, что у них не было шанса построить крепкие отношения в виду обстоятельств. Ведь он искренне хотел этого, вернувшись из Мадрида в Санта-Барбару много лет назад.
- Мы редко получаем то, чего жалеем.
- Это точно. Я с твоей помощью собиралась устроить грандиозный спектакль. Отомстить твоему брату, Келли. И что в итоге получилось?
- Сожалеешь?
- О том, что была вынуждена нянчить тебя, превращая снова в человека, вместо ходячего зомби? Или о том, что было после?
Воспоминания о том, что было после того, когда память начала к нему возвращаться, и он обнаружил, кем является милая и заботливая, невероятно привлекательная женщина, навещающая его каждый день в психушке, представляли собой смесь хаоса и абсурда. Внезапная выписка и переезд, проживание с Флейм под одной крышей, и его попытка собрать воедино прошлое и настоящее, а затем неожиданное открытие относительно чувств к женщине, которая безумно раздражала его и сводила с ума, вовсе не в романтическом смысле.
- Обо всем.

- Временами мне хотелось придушить тебя, Роберт. Ты был таким высокомерным, упрямым и заносчивым. Не считал меня за человека. Делал вид, что это ты оказываешь мне одолжение, принимая мою помощь.
- Некоторые из этих чувств, готов поспорить, были взаимны.
Вместо ответа Флейм коротко рассмеялась, потому что сейчас взгляд Роберта выражал что угодно, но только не безразличие к ней. Она даже сумела отвлечь его от грустных мыслей, вызванных статьей о свадьбе его сына. Флейм положила свою ладонь на плечо Роберта и легонько сжала.
- Просто знай, Роберт, я поддержу любое решение, которое ты примешь.
- Не считаешь мое возвращение из мертвецов безумием?
Нет, безумием это Флейм не считала, он видел это по ее лицу, как и видел чувство страха, которое она испытывала от подобной перспективы. Роберт потерся щекой о ладонь Флейм, пытаясь успокоить, ласково провел рукой по ее коротко стриженым волосам, пропуская локоны сквозь пальцы.
- Тебе нужно снова отпустить волосы. Я скучаю по твоим кудрям.
Флейм постаралась выдавить из себя улыбку, но у нее не вышло. Страх того, что может случится, когда Роберт решит заявить, что жив, сковал ее. Флейм боялась потерять то, что было у них сейчас. Она взглянула на часы, отстраняясь.
- Пора будить Эйдана и Данни, кормить их и отправляться на прогулку.
- Я помогу, а потом все вместе отправимся гулять.
Роберт встал со стула, протягивая руку за тростью.
- Тебе нельзя перегружать ногу после операции. Сегодня ты и так достаточно гулял.
- Сегодня отличный, теплый день, нечего сидеть взаперти. Буди Эйдана и Данни, а я пока накрою на стол. Я иду на прогулку с вами. Никаких возражений, Флейм.
Недавно прооперированная нога заныла, хотя он едва сделал и пару шагов. Но Роберт постарался не выдать себя перед Флейм. Собственная неполноценность порой доводила его до полной апатии и исступления. Казалось ни одна из еще предстоящих операций никогда не вернет ему прежней физической формы.
- Ты ужасный упрямец, Роберт. – Сказав это, Флейм отправилась в детскую.
Она точно знала, что он смотрит на нее, провожая взглядом. И это понимание приносило ей успокоение и даже счастье. Натали, Иден, Келли, чтобы в прошлом Роберт не испытывал к каждой из этих женщин, сейчас они вместе. И ей этого достаточно, пускай их совместное будущее и продолжало оставаться весьма туманным.
Роберт смотрел вслед Флейм, до сих пор не переставая удивляться, как она преображалась, когда речь шла об их детях. Меньше всего он представлял ее в роли матери, но она, нельзя не признать, была превосходна в этой роли. Пусть ее беременность и явилась для них громом среди ясного неба. Особенно учитывая их уже довольно зрелый возраст. Никто не рассчитывал на подобный поворот. Постель была единственным местом, где они находили общий язык. Переставали ссориться, спорить и орать друг на друга. Кратковременные и яркие передышки в их противостоянии. Решение оставить ребенка не далось им легко, вызвав между ними новую волну споров и ссор. Порой он вел себя довольно жестко, в попытках удержать Флейм от аборта. Кто же мог предположить, что родится двойня, или что вся их жизнь кардинально изменится, сделав их внезапно семьей.
Роберт на миг обернулся обратно к столу, взял в руку газету, лежащую там, вновь разглядывая фотографии к статье. Целая жизнь, прошедшая мимо него, уместилась на паре страниц, но он получил кое-что взамен. И как бы так ни было в дальнейшем, сейчас он имеет то, чего всегда хотел. Уютный дом, детей, семью. Пусть и с женщиной, которую он никогда добровольно не выбрал бы себе в спутницы, но, тем не менее, так случилось. Роберт свернул газету и бросил обратно на стол.

Когда Флейм вновь появилась в его жизни, и он вспомнил, кто она и какие совершала поступки, единственным его желанием было держаться от нее как можно дальше. Но только в том момент он был совершенно беспомощен, прежде всего физически. Паралич, вызванный пулей, полученной от Флейм, за годы практически отсутствующего лечения лишь усилился. Долгие годы он провел в инвалидном кресле, но из-за амнезии, вызванной кратковременной комой после выстрела, изначально принятой судмедэкспертом за смерть, не позволяла ему до конца оценить плачевность собственного положения.
Что и говорить, Флейм помогла ему. Пусть и со своими корыстными целями. С помощью своего братца Роя она подделала документы, удостоверение личности и прочее необходимое, что позволило ей забрать его из психушки. Сняла для них дом, нашла ему компетентных врачей, которые занялись исправлением его физического и психического здоровья за щедрое вознаграждение. Если бы покойный Элиот Янсен знал, на что однажды пойдут его деньги, украденные у него Флейм, то сильно бы удивился.
Роберт отправился на кухню, чтобы накрыть стол к обеду для Эйдана и Данни, продолжая копаться в воспоминаниях.
Поправляться он стал довольно быстро, учитывая его прежнее плачевное состояние. К нему вернулась потерянная память. Как же он ненавидел Флейм в тот момент, тем более продолжая от нее полностью зависеть. Их общение перешло в стадию холодной войны. Без ссор и споров не проходило и дня. Но однажды очередная ссора дошла того, что они оказались в одной постели. И секс сделал их отношения еще более странными и запутанными.
Когда он достаточно окреп и узнал больше о происходившем с Флейм за прошедшие годы, получив новую дозу шокирующей информации, решил для пользы дела, вложить оставшиеся у нее деньги Янсена в какой-нибудь выгодное дело. Так на свет и появился «Инвестиционный фонд Луизианы». Чуть позже подключив к делу преданную ему Рэнфилд, дав ей знать, что он жив. И, конечно, не смог пройти мимо, узнав, что его сын Роберт воссоздал «Барр Индастрис». Нашел для него выгодную сделку с отелем в Валенсии, проконтролировав, чтобы именно Роберт-младший смог выкупить 25% процентов акций того отеля. В чем опять ему очень помогла Рэнфилд.
Роберт вновь вернулся мыслями к Флейм. Да, это правда, он никогда добровольно не выбрал бы ее себе в спутницы. Она была истерична, неуравновешенна и жестока. Их тех женщин, которых стоит опасаться, если ценишь свою жизнь. Черт возьми, она похитила его и держала в клетке, стреляла в него. Не только она, но об этом сейчас Роберт не был готов думать. Вот только, когда он узнал, каким адом были детство и юность Флейм, через какие зло и жестокость ей пришлось пройти, проникся к ней, стал лучше понимать. Недоумок Рой однажды проболтался…
Роберт был уверен в одном, если бы папаша Флейм уже много десятилетий не кормил червей в могиле, он бы лично отыскал мерзавца и убил бы, за сотворенное им с собственной дочерью. Роберт почувствовал приступ ярости, вспоминая откровенный рассказ Флейм. Всю ее боль и страдания. Страдания маленькой беззащитной девочки, на которую было плевать собственной матери, допускавшей все происходящее.
И в этот момент в кухню, весело смеясь, вбежали Эйдан и Даниэла. Флейм появилась следом. Дети, гоняясь друг за другом, несколько раз обежали стол, а затем бросились к нему. Роберт нагнулся и обнял сына и дочь.
- Аккуратно, Эйдан, Данни, у папы болит нога, не забывайте.
Оба малыша стали осторожно, едва касаясь, трогать его больную ногу и на перебой спрашивать, болит она или нет, в свойственной трехлеткам манере.
- Все в порядке, Флейм. Не переживай.
Роберт улыбнулся Флейм, получив от нее ответную улыбку.
- Кому-то здесь давно пора обедать! – Изображая строгость, обратился Роберт к детям.
Те в свою очередь, радостно направились усаживаться на стульчики, видимо, действительно проголодавшись после дневного сна.
Роберт по-прежнему не знал, что приготовило для него будущее, но ему хотелось верить в лучшее.

КОНЕЦ.

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.

ALana, мне тоже приятно делиться своими мыслями. Еще хочется, чтобы читатель понял, что я не с потолка беру сюжеты и характеры, ради отзывов или эффекта вау, мне важно, чтобы было интересно, живо и правдоподобно.

Ты правильно это подметила. Тем более стоит учитывать, что Джейсон снова наломает двор, хотя у него и будет очень веская причина. Но Саманта  иначе посмотрит на него и ее чувства, его чувства на их прошлое и перспективы.

То же здравая мысль. Плюс вполне жизненный вопрос, что выберет Саманта штаны или здоровье и счастье своего ребенка.

Мне проще, я весь сюжет уже знаю в своей голове.)))

Надеюсь, ты с мартини.  Я точно в каске))))))))))))

Подпись автора

Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.