Куинн разлил виски по бокалам. Они с братом сидели в гостиной. Натали и Эрин вышли немного прогуляться после ужина.
Роберт взял ближайший к себе стакан и отпил темно-янтарную жидкость, наслаждаясь, как тепло виски разливается внутри и согревает. Перелет до Мадрида был утомительный, о напряжении, повисшем между ним и сыном, говорить не приходилось. Весьма удручающая картина. Как и отказ Роберта-младшего от совместного ужина.
— Гнев Роберта может обрушиться на Флейм?
— Кто знает, братец.
Куинн отпил из своего стакана, всего глоток, не собираясь увлекаться. Семейные драмы не повод забывать о своем здоровье. Брат выглядел расстроенным, явно переживая не самый лучший этап в отношениях с сыном, но ведь он сам заварил всю эту кашу, связавшись с Флейм.
— Мне хочется верить, история с местью Иден должна была Роба многому научить. С большей вероятностью его гнев обрушиться на тебя.
— Что будет более справедливым, верно?
— Роберт, какой бы безумной ни была Флейм, тебя, кажется, все устраивает.
— Меня точно не устраивает, что сын меня ненавидит.
Куинн понимал, почему его брат пришел к подобным выводам. Роб сегодня предпочел не оставаться на семейный ужин. Заскочил поздороваться с ним и Натали после прилета, обнять сестру, и сразу же ушел. И братец не мог осуждать сына за желание пока держать дистанцию. Его расплата за связь с Флейм.
— Роб остынет.
— Но не простит. Потому что я плохой отец.
Внутри Роберт, делая еще глоток виски, понимал, что, скорее всего, зря драматизирует. Роберт-младший давно не маленький ребенок. Должен уже знать, что нет безгрешных людей. Да, сын остынет и простит в итоге, но, вероятно, они уже не смогут достигнуть той близости друг с другом, которой ему хотелось бы.
— По крайней мере, ты его не продал за ненадобностью.
Роберт неодобрительно хмыкнул на слова брата. Еще один обиженный Парризи. Что за нелепое проклятие?
— Все еще злишься на наших родителей и в чем-то обвиняешь, Куинн? Спустя двадцать лет?
— Нет, я к тому, что мы с тобой оба не самые плохие отцы.
— Папа и мама оставили меня в нищете рядом с собой, а тебя отдали богачам. Открытый вопрос, кого они любили больше.
Сказав это, Роберт поставил стакан с виски обратно на стол и достал бумажник из пиджака, затем извлек оттуда свадебное фото родителей, которое захватил с Сиренас с еще одним снимком. Собираясь рассказать то, что узнал от Рафины, обстоятельства попадания брата в приемную семью. И сейчас для этого самый подходящий момент. Лучше им с Куинном родителей и прошлое обсудить, чем терзаться, как скоро Роберт-младший переварит всю полученную недавно информацию.
— Вот они, Куинн. Даниэль и Алехандра Парризи. Папа и мама. А на Сиренас я кое-что выяснил. Хочешь послушать правду о событиях полувековой давности или будешь продолжать дуться на наших мертвых родителей как маленький?
— Мне весьма любопытно.
Куинн взял протянутый снимок. Молодой мужчина и юная девушка смотрели на него с черно-белого фото. Оба красивые. Счастливые. Не подозревающие… Они с Робертом были похожи на отца. Но улыбку и разрез глаз унаследовали от матери. От прекрасной, стройной и хрупкой девушки. Его душу внезапно одолела невероятная тоска по людям, которых он никогда не знал, но долгие годы жаждал с ними встречи, понятия не имея, что те давно мертвы. Рассказ о прошлом, наконец, закроет огромную дыру в его душе?
— Какими были папа и мама, Роберт? — Спросил Куинн, когда брат спустя какое-то время замолчал, поведав ему историю о прошлом.
Родители хотели дать одному из своих сыновей достойную обеспеченную жизнь. Но вовсе не тому, которого оставили себе. Они отдали его чужим людям в надежде, что те станут для него шансом на лучшее будущее. Образование, жизнь в большом доме. И хотя Куинн, если бы выбор стоял за ним, предпочел остаться жить в жалкой лачуге с отцом, матерью и родным братом, но теперь с высоты возраста понимал, какие цели двигали его родителями. Ими двигала любовь к нему.
Куинн снова взглянул на фото родителей в своих руках. Да, они с братом были больше похожи на отца, с его итальянскими корнями. Даниэле Парризи. Именно от него получили черные как смоль волосы и смуглую кожу. А вот светлые глаза достались им от матери Алехандры, с испанско-мексиканской родословной.
— Обычными родителями, такими, какими они и должны быть. Любящими, заботливыми. Мы жили очень бедно. То, что вылавливал отец и продавала мама, едва на что-либо хватало. Но несмотря на сложности, я не считал себя чем-то обделенным. Мы были счастливы просто оттого, что были друг у друга. Ты убедил себя, собираясь похитить меня, что родители обеспечили мне сытую жизнь, избавившись от тебя. Но правда в том, что двоих детей они не сумели бы прокормить. Я верю, что решение отдать тебя далось им с огромным трудом.
— Знаю, что был идиотом и был не прав тогда. Зависть, злость и обида полностью меня захватили. Осознание… Как они погибли?
Роберт допил виски в стакане, прежде чем продолжить. Воспоминания о смерти родителей до конца его жизни останутся огромной незаживающей раной в его душе. Куинн никогда не поймет, не пережив… но знать должен. Чтобы перестать винить маму и папу в том неимоверно сложном выборе, которые они сделали однажды.
— Пьяный яхтсмен протаранил нашу лодку. Мы втроем находились в лодке, разбирали дневной улов. От удара взорвался котел. Меня отбросило в сторону, и я не пострадал. А наши родители сгорели заживо прямо на моих глазах. Их крики… Все еще преследуют меня в ночных кошмарах.
Куинн прикрыл на миг глаза, стараясь не представлять себе последние мгновения жизни отца и матери, но все равно словно мог ощущать, словно был там, словно видел…
— Какая ужасная смерть. Мне так жаль, Роберт, что ты пережил подобное. Что наши родители столь трагически погибли. Что я не знал их.
— Мне кажется, я так до конца и не смог смириться с их потерей. Расскажи о своих приемных родителях? За что ты их ненавидел?
Роберт налил себе новую порцию виски. Ему необходимо выпить еще, как и сменить тему. Сложно снова переживать, да и не хотелось… Просто не хотелось. А о Куинне, его детстве и юности, о многом другом из его жизни он мало что знал. Почти ничего. Ни разу по-настоящему не задумывался о непростой судьбе брата.
— Они никогда не любили меня. Я не помню этого. Я никогда не чувствовал их любви. Словно они выдумали себе какого-то идеального ребенка, которому я никогда не соответствовал. Отец наказывал меня за любую невинную провинность. Мать никогда не принимала моей стороны.
— Когда ты узнал, что приемный?
— В пять или шесть лет. Подслушал ночью их разговор, что они взяли не того ребёнка. Как-то сразу понял, что неродной им. Хотя и подумать не мог, что у меня есть брат-близнец. Флейм рассказывала, что я по мелочи обворовывал их, едва выйдя из подросткового возраста?
— Да, рассказывала. Они даже заявили на тебя в Скотленд-Ярд.
— Было дело. Но гораздо позже и по другой причине. Поверь, в итоге я им все вернул. Уже после женитьбы на Натали. Проработав на посту управляющего отеля, который ты оставил ей и Робу, накопил достаточную сумму, отыскал их в Лондоне и все вернул с процентами.
— Они не были тебе рады? Пусть ты и вернулся с деньгами.
— Я не пробыл в доме, в котором вырос, и пяти минут.
Роберт понимающе кивнул брату. Удручающая судьба. Надежды их родителей на хорошую жизнь хотя бы одного их сына, увы, не оправдались. И раз уж у них вечер откровений…
— Знаю, ты не любишь обсуждать Флейм. Но расскажи историю вашего знакомства, Куинн? Я слышал две версии, причём обе от Флейм. Первую еще в клетке.
— Хочешь знать, какая верна? — Усмехнулся Куинн.
Мисс Бофорт настолько привыкла сочинять сказки в своей бессмысленной и нелепой жизни, что даже любовнику до сих пор не поведала всей правды о себе и некоторых нюансах прошлого.
— Да. Ночной клуб, или Флейм отыскала тебя, увидев мое фото в журнале?
— Ночной клуб. Но и про фото не совсем ложь.
— Подробности будут?
Куинн постучал пальцами по краю все еще полного стакана с виски. Вспоминать прошлое с Флейм, их связь, ему претило. Тошно было вспоминать. Но с него не убудет, если Роберт получит свои требуемые ответы.
— Впервые мы встретили друг друга в ночном клубе, где она работала стриптизёршей. Об этом она упоминала? Что была стриптизёршей?
— Я в курсе.
— Отлично. Мы очень быстро сошлись. Флейм всегда умела очаровывать, обольщать, соблазнять. Ты опробовал это на собственной шкуре, братец. Я тогда был на мели, какое-то время жил за ее счет. Потом мы стали проворачивать совместные делишки. Даже смогли позволить себе приличную жизнь. Но в какой-то момент у меня стало наклевываться выгодное дельце, как и у нее. Флейм познакомилась с каким-то богатым старпером, навешала ему лапши на уши, что является дочерью какого-то там графа. Думала поиметь с этого идиота деньги, но я видел, он просто хочет затащить ее в свою постель, сильно не раскошеливаясь. В общем, оба дела одновременно мы не потянули бы, но никто не хотел уступать и отказываться от собственных планов. Мы поссорились и разбежались. К слову сказать, мое дельце не выгорело, в отличие от Флейм. Я оказался без денег в очень скверной ситуации. Но она нашла меня. С приличной суммой на руках, с журналом, на котором красовалось твое фото, и готовым планом твоего похищения.
От Роберта не укрылось, что подробности дельца Флейм Куинн охотно раскрыл, в отличие от своего. Зато в очередной раз убедился, именно она придумала много лет назад план по его похищению. Ее буйная фантазия никогда не была секретом для него.
Роберт снова полез за бумажником, доставая второе фото. Затем протянул снимок брату. Раз уж открывать все тайны прошлого, следует делать это до конца.
— Снова фотография? — Спросил Куинн, прикидывая в уме, сколько у братца еще снимков в закромах и стоит ли ему завести фотоальбом для них.
— Ее мне дала хорошая знакомая на Сиренас, когда мы были там с Робертом-младшим.
Куинн взял снимок из рук брата и оцепенел. Ведь ожидал увидеть на нем что-то совершенно иное. Например, родителей и брата, снятых вместе. Но на старом черно-белом фото, уже пожелтевшем от времени, местами потрескавшемся, были запечатлены два идентичных младенца. Возрастом не больше недели.
— Переверни.
Куинн сделал, как сказал брат. На обратной стороне чьей-то аккуратной и изящной рукой было написано. Роберто и Алехандро Парризи. 1958 год.
— Это мамин почерк. Думаю, наши родители оставили фото себе на память. Они никогда не забывали о тебе, Куинн.
Куинн снова перевернул фото лицевой стороной, разглядывая себя и брата, еще не знавших, что им предстояла очень длинная разлука.
— Значит, мое настоящее имя Александр. Забавно, не находишь, Роберт?
— Имя Куинн тебе определенно подходит больше.
Отредактировано Келли Хант (2025-10-22 21:16:26)
- Подпись автора
Крейг был плохим парнем, стремящимся стать хорошим, и хорошим парнем, с дурными наклонностями.
